В суд Ленинского района г. Новосибирска
630035, Новосибирск, ул. Титова, 184

от гражданина Музыченко Евгения Викторовича,
проживающего по адресу: 630052, Новосибирск,
ул. xxx, xxx-xxx, телефон xxx,
привлекаемого к административной ответственности на основании протокола 42 ВЕ 287553 от 11 мая 2003 г.

Объяснение

11 мая 2003 г. около 17 часов по кемеровскому времени я, управляя принадлежащим мне автомобилем "Тойота-Королла 2" (гос. номер у667кс 54 rus), двигался по автодороге из г. Ленинск-Кузнецкий в сторону г. Кемерово со скоростью около 90 км/ч.

Приблизительно в 40 км от г. Кемерово, двигаясь на подъем, я обогнал движущийся в попутном направлении автобус. Перед началом обгона я, в соответствии с пунктом 11.1 действующих Правил дорожного движения (далее в тексте - ПДД), убедился в том, что полоса, на которую я намеревался выехать, свободна на достаточном для обгона расстоянии, мой маневр не создаст помех другим транспортным средствам, а также будут обеспечены прочие условия безопасности движения.

Поскольку ширина дороги на этом участке составляет около 9 м, дорога имеет только по одной полосе для движения в каждом направлении, для совершения обгона мне было необходимо выехать на полосу встречного движения, что не запрещено ПДД.

В процессе выполнения обгона не возникло каких-либо внештатных ситуаций.

На вершине подъема находился передвижной пост дорожно-патрульной службы (ДПС) ГИБДД, инспектор которого жестом потребовал остановки моего автомобиля. Инспектор представился лейтенантом Зарубиным Е.Ю. и сообщил, что мой автомобиль остановлен по причине нарушения правил обгона.

По мнению инспектора Зарубина, я совершил обгон на участке с видимостью менее 300 метров, которая якобы считается ограниченной видимостью, и обгон в таких условиях с выездом на полосу встречного движения запрещен пунктом 11.5 ПДД. На мое возражение о том, что видимость менее 300 метров (в условиях тумана, дождя, снегопада и т.п., а также в сумерки) считается недостаточной, а не ограниченной, и упоминается совсем в других пунктах ПДД, он ответил, что видимость в любом случае была ограниченной, поскольку обгон был совершен в зоне действия дорожного знака 1.14 "Крутой подъем".

После этого инспектор Зарубин составил протокол об административном правонарушении, квалифицировав нарушение по ст. 12.15, ч. 3 КоАП РФ, и изъял мое водительское удостоверение 54 НС 073225, выдав взамен временное разрешение на управление транспортным средством 42 МТ 855912.

Речь инспектора Зарубина была спокойной, четкой и внешне достаточно убедительной. Для подтверждения своего мнения он предъявил мне текст ПДД с комментариями, из которых следовало, что ограниченная видимость на участке дороги определяется наличием на нем дорожных знаков "Крутой подъем", "Крутой спуск", "Опасный поворот" и некоторыми другими. Все это, в сочетании с волнением, вызванным неожиданным развитием событий, создало у меня ложное впечатление, будто я действительно совершил обгон не по правилам. Не имея возможности спокойно и последовательно проанализировать все обстоятельства ситуации, я согласился с нарушением правил обгона, возражая лишь в той части, что сам по себе выезд на встречную полосу не запрещен ПДД, о чем сделал запись в протоколе.

Впоследствии, анализируя ПДД, КоАП и другие относящиеся к делу правовые документы, я пришел к выводу, что в ситуации ограниченной видимости мои действия были бы квалифицированы инспектором Зарубиным совершенно правильно. Однако, объективные данные, свидетельствующие об ограниченной видимости на участке дороги, где был выполнен обгон, в данной ситуации отсутствуют.

В действующих правовых документах, относящихся к безопасности дорожного движения (Федеральный закон "О безопасности дорожного движения", Правила дорожного движения, Приложение к ним, касающееся дорожных знаков и разметки, и т.п.), явное определение условий ограниченной видимости отсутствует. Дорожный знак 1.14 "Крутой подъем" применяется только для обозначения подъема с указанной крутизной, и никак не определяет степень видимости дороги на его протяжении.

Из этого вытекает, что право (и обязанность) выносить суждение о видимости на участке дороги предоставлено самому водителю, с учетом общих требований к безопасности движения. В моем случае расстояние видимости позволяло совершить обгон, не прибегая к превышению разрешенной скорости, резким маневрам, экстренному торможению и другим внеплановым действиям.

ГОСТ 23457-86 ("Технические средства организации дорожного движения. Правила применения", редакция от 22.06.2000) обязывает применять на участках с ограниченной видимостью, в том числе - на подъемах и спусках, дорожные знаки 3.20 ("Обгон запрещен") и дорожную разметку 1.11, которую разрешается пересекать только с одной стороны:

"2.4.22. Знак 3.20 должен применяться на участках дорог с необеспеченной видимостью".

"3.2.13. Разметка 1.11, применяемая для разделения потоков противоположных направлений, должна наноситься на участках дорог с ограниченной видимостью, в том числе на подъемах и спусках. Разметка 1.11 в таких местах сплошной линией должна быть обращена в сторону полосы, из которой необходимо запретить выезд на полосу встречного движения"

На пути следования Новосибирск - Ленинск-Кузнецкий - Кемерово - Юрга - Болотное - Новосибирск, в течение дня 11 мая 2003 г. я встретил несколько десятков опасных участков, на которых, в соответствии с ГОСТ 23457-86, были установлены дорожные знаки, запрещающие обгон, а также нанесена или частично сохранилась с прошлого сезона дорожная разметка, запрещающая выезд на сторону встречного движения. На участке, где я произвел обгон, вменяемый мне в вину, дорожные знаки 3.20 установлены не были, разметка на проезжей части отсутствовала.

Как я уже упоминал, в беседе со мной инспектор Зарубин для подтверждения своих слов пользовался сборником ПДД с комментариями, не имеющими юридической силы. Достаточных оснований полагать, что видимость действительно была ограниченной, инспектор не имел. Таким образом, инспектор Зарубин вынес решение о привлечении меня к административной ответственности исключительно на основании собственных субъективных убеждений и документов, не имеющих юридической силы. Доверившись его авторитету сотрудника милиции, я признал за собой себя вину за правонарушение, которого в действительности не совершал.

В настоящее время считаю, что я привлечен к административной ответственности неправомерно, а мое согласие с нарушением правил обгона, записанное в протоколе, было получено путем преднамеренного искажения фактов и злоупотребления авторитетом сотрудника милиции.

Кроме этого, вместо временного разрешения на управление транспортным средством действующего образца, утвержденного приказом МВД РФ N 720 от 1 августа 2002 г., инспектор Зарубин выдал мне временное разрешение на бланке старого образца, срок действия которых, согласно Постановлению Правительства РФ N 472 от 28 июня 2002 г., истек 1 октября 2002 г. Выписывая удостоверение, инспектор зачеркнул типографскую надпись "к водительскому удостоверению", вписав от руки "взамен вод. уд." в то время, как на лицевой стороне бланка имеется типографская надпись "С исправлениями недействительно". Следовательно, инспектор Зарубин выдал мне заведомо недействительное временное разрешение, чем, фактически, самовольно лишил меня права на управление автомобилем, значительно выйдя за пределы своих должностных полномочий. Несмотря на то, что во многих подразделениях ГИБДД имеется указание считать вновь выданные временные разрешения старого образца действующими, на основании положений закона такое разрешение может быть сочтено недействительным, что существенно ограничивает мои права в управлении автомобилем.

По итогам вышеизложенного прошу:

К настоящему объяснению прилагаю:

 

Музыченко Е.В.