В административную коллегию Новосибирского областного суда
630091, Новосибирск, ул. Писарева, 35

от гражданина Музыченко Евгения Викторовича,
проживающего по адресу: 630052, Новосибирск, ул. xxx, xxx-xxx, телефон xxx, привлекаемого к административной ответственности
по ст. 12.15 ч. 3 КоАП РФ

Жалоба на неправомерное решение районного суда

Обжалуется решение об отказе в удовлетворении жалобы, принятое 15.08.03 судьей федерального суда общей юрисдикции Ленинского района г. Новосибирска Митрофановой Ларисой Викторовной. Решение принято при пересмотре дела об административном правонарушении, по которому на меня наложен административный штраф постановлением, принятым 27.06.03 мировым судьей 11-го судебного участка Ленинского района Свириной Валентиной Михайловной. С указанными решениями суда я не согласен, считаю их незаконными и необоснованными, а действия суда при рассмотрении дела - необъективными и неквалифицированными по изложенным ниже причинам.

Прежде всего, как я показывал в своих объяснениях, в моих действиях отсутствует состав административного правонарушения. Формулировка запрета обгона в конце подъема при ограниченной видимости, изложенная в пункте 11.5 Правил дорожного движения (ПДД), в отличие от других подобных пунктов (8.11, 12.4), не содержит объективных, количественных данных, которые позволяли бы достоверно судить о неправомерности совершенного обгона на основании положений закона, в роли которого в данном случае выступают ПДД. Утверждение инспектора Зарубина и свидетеля Салтымакова о том, что обгон был произведен именно в конце подъема, на участке с ограниченной видимостью, основаны лишь на их личных мнениях, и не подкреплены какими-либо объективными данными. Технические средства регулирования (дорожные знаки/разметка), применение которых на участках дорог с ограниченной видимостью, где запрещен обгон с выездом на сторону встречного движения, согласно ГОСТ 23457-86, является обязательным, на данном участке дороги отсутствовали. Из этого следует, что совершенные мною действия по обгону были правомерными.

Кроме этого, в моих действиях по выполнению обгона отсутствуют признаки вины. Поскольку объективные признаки правонарушения в моих действиях отсутствуют, я не мог заранее знать, каким будет мнение инспектора Зарубина. В этой ситуации у меня не имелось сведений, которые позволили бы предвидеть, что мои действия будут сочтены противоправными. Поэтому ни одного из двух признаков вины, предусмотренных статьей 2.2 КоАП РФ, в моем отношении к совершенным действиям не содержится.

В тексте жалобы на постановление мирового судьи Свириной от 27.06.03 я подробно указывал на существенные нарушения требований закона, допущенные ею при рассмотрении дела, отчего дело было рассмотрено поверхностно и необъективно, а вынесенное постановление явилось незаконным и неправомерным. В жалобе я указал на то, что дело рассматривалось судьей Свириной пристрастно, с позиции безусловного доверия к мнениям должностных лиц ГИБДД, без проверки соответствия этих мнений положениям закона, и с позиции изначального недоверия ко всем моим объяснениям. Я привел также развернутый анализ нормативно-правовых актов, непосредственно относящихся к делу, который наглядно показывает отсутствие в моих действиях состава административного правонарушения и вины в нем, а следовательно - неправомерность привлечения меня к административной ответственности.

Несмотря на это, судья Митрофанова произвела рассмотрение жалобы столь же поверхностно, необъективно и пристрастно. Ею была вообще оставлена без внимания большая часть моих доводов, основанных непосредственно на нормах законодательства Российской Федерации (КоАП РФ, Федеральный Закон "О безопасности дорожного движения", Правила дорожного движения, ГОСТ 23457-86), а остальные доводы - сочтены не заслуживающими доверия. Вместо объективного анализа материалов дела судья Митрофанова сосредоточила свое внимание на факте временного признания мною вины в совершении административного правонарушения, записанном в протоколе.

Поскольку в обоих случаях рассмотрения дела судьи вместо анализа его объективных обстоятельств уделяли необоснованно большое внимание факту моего временного и ошибочного согласия с мнением инспектора ГИБДД, считаю нужным дополнительно прояснить этот момент.

Как я показывал в своих письменных объяснениях, приобщенных к материалам дела, отсутствие объективных, количественных данных о расстоянии видимости в условиях запрета обгона, изложенных в пункте 11.5 ПДД, оставляло мне возможность исключительно личной, субъективной оценки расстояний видимости, как того требуют прочие правила выполнения обгона. Условия безопасности при этом были полностью соблюдены. Однако, в ходе беседы инспектор ГИБДД демонстрировал мне сборник ПДД, снабженный комментариями, из которых следовало, что знак 1.14 "Крутой подъем" устанавливает зону ограниченной видимости на всем протяжении подъема. Не имея на тот момент возможности свериться с официальным текстом ПДД, и доверяя авторитету сотрудника милиции, я посчитал, что это положение было мною упущено при изучении ПДД, и согласился с тем, что нарушил правила обгона. Впоследствии, изучив официальный текст ПДД, и не найдя в нем подобного положения, я пришел к выводу, что инспектор ГИБДД сообщил мне ложную информацию, и обманом убедил меня, будто я нарушил правила обгона. Изучение требований ГОСТ 23457-86 в отношении дорожных знаков и разметки на опасных участках дорог дополнительно подтвердило правильность этого вывода.

Тем не менее, суд в обоих случаях пренебрег каким-либо анализом упомянутых материалов и, в нарушение не только положений КоАП о порядке доказывания, но и самых основных принципов правосудия, возвел мое ошибочное согласие в ранг существенного доказательства моей вины. Считаю такой подход не только грубейшим нарушением законности при административном производстве, но и подрывом доверия к самой судебной системе. Тот непреложный факт, что признание обвиняемым в правонарушении самого события правонарушения и своей вины в нем не имеет никакого значения при доказывании, должен быть известен любому юристу, отчего я не счел необходимым даже упоминать о нем в своих письменных материалах, представленных суду.

Из решения, вынесенного по моей жалобе судьей Митрофановой, хорошо видно, что в полном объеме, как того требует статья 30.6 КоАП РФ, дело ею не проверялось. Мотивировка решения не содержит никакого объяснения причин, по которым очевидная неоднозначность пункта 11.5 ПДД, в условиях отсутствия обязательных в подобной ситуации дорожных знаков и разметки, которые могли бы эту неоднозначность устранить, была истолкована против меня. В ситуации, когда положение закона не позволяет достоверно судить о противоправности деяния, и суждения об этом основаны лишь на мнениях, должны применяться положения статьи 1.5 КоАП РФ.

Утверждая о противоправности произведенного мною обгона, суд нигде не привел указаний на то, каким образом следует различать правомерное и противоправное поведение водителя в ситуации, когда норма закона не содержит объективных условий, а дополнительные средства регулирования, восполняющие этот пробел, отсутствуют. Не приведено никаких обоснований мнения суда, которое считает видимость на данном участке дороги ограниченной именно в том смысле, в каком это понимается пунктом 11.5 ПДД. Судом не предложено способа объективного определения степени видимости на участке дороги. Вместо этого, утверждения о видимости дороги и неправомерности обгона попросту скопированы судом с личных мнений инспектора Зарубина и свидетеля Салтымакова.

Таким образом, суд утверждает, что заключение о правомерности или противоправности поведения водителя в данной ситуации допустимо выносить исключительно на основании личных мнений, опираясь на их текстуальное подобие формулировкам, изложенным в положениях закона.

Следом за судьей Свириной, действия которой мною обжаловались, судья Митрофанова попросту повторила исходные формулировки обвинения, не вдаваясь в их правомерность и соответствие положениям закона. Вместо надлежащего исследования доказательств и оценки их правомерности, как того требует глава 26 КоАП РФ, судья Митрофанова сосредоточила свое внимание на второстепенных для данного дела обстоятельствах, придав им первостепенную важность.

Так, в мотивировке решения судьи Митрофановой указано, что я "не обжаловал протокол об административном правонарушении", однако ею не приведено каких-либо оснований, по которым мне следовало его обжаловать. КоАП РФ предусматривает обжалование только постановлений и решений по делам об административных правонарушениях, принятых по результатам рассмотрения дела. До того, как будет принято постановление, дело подлежит рассмотрению, а его обстоятельства - обязательному доказыванию, в ходе чего должна быть выяснена правомерность возбуждения дела и законность предъявленных обвинений.

Действия инспектора Зарубина, возбудившего дело об административном правонарушении, оспариваются мною в ходе рассмотрения дела, что полностью соответствует положениям КоАП РФ. В том случае, если бы я решил оспаривать действия инспектора в соответствии с главой 25 ГПК РФ, статья 254 ГПК РФ дает мне возможность подачи искового заявления в суд по месту моего жительства, каковым и является суд Ленинского района г. Новосибирска. Таким образом, данное дело подлежало бы рассмотрению в том же суде, и в том же самом объеме.

Считаю ссылки суда на то, что "протокол не был обжалован", уклонением судей от своих прямых обязанностей по полному и объективному рассмотрению дела.

Утверждение судьи Митрофановой о том, что инспектор ГИБДД "убедил меня в необходимости подписать протокол", не соответствует действительности. Необходимость подписания протокола устанавливается статьей 28.2 КоАП РФ, при этом подпись привлекаемого к ответственности удостоверяет лишь то, что привлекаемый ознакомлен с содержанием протокола, а записи, сделанные им в протоколе, выражают его точку зрения на момент подписания протокола. Как уже говорилось, в тот момент я добросовестно заблуждался в правовой оценке своих действий, что никак не может являться помехой для последующего изменения этой оценки.

Для объективного рассмотрения дела вообще не было необходимости выяснять, соглашался я с вменяемым мне обвинением или нет - необходимо было лишь проанализировать фактический материал и соотнести его с действующим законодательством. В обоих случаях судом этого сделано не было.

В своем решении судья Митрофанова ссылается также на то, что мои утверждения о подписании протокола на основе ошибочного согласия с инспектором ГИБДД являются "голословными" и "ничем не подтвержденными". Однако такие утверждения по определению не могут быть подтверждены ничем, кроме моих же собственных слов, ибо никаких иных доказательств наличия у меня того или иного мнения существовать не может. Таким образом, в мотивировке своего решения судья Митрофанова использует заведомо бессмысленное утверждение, применяя его для обоснования своего решения.

В показаниях свидетеля Салтымакова говорится, что обгон был мною произведен в конце подъема, где видимость дороги была ограничена выпуклым переломом ее продольного профиля. Текстуально это схоже с формулировкой условий запрета обгона в пункте 11.5 ПДД. Тем не менее, слова свидетеля отражают лишь его личную точку зрения, в то время как ПДД являются правовым документом, а пункт 11.5 вводит определенную норму закона, в отношении которой недопустимо произвольное, субъективное истолкование. Для признания факта нарушения данного пункта ПДД необходимо иметь строгое и однозначное (юридическое, техническое, математическое и т.п.) определение термина "конец подъема" и условий ограниченной видимости на участке дороги. Такие определения в ПДД отсутствуют.

Применяя показания инспектора ГИБДД и свидетеля вместо отсутствующих в законе определений необходимых терминов и условий, судьи Свирина и Митрофанова фактически отводят им в рассматриваемом деле роль законодателей, создавая видимость устранения очевидной незавершенности формулировки пункта 11.5 ПДД. В действительности же никому, кроме законодательных органов, не дано права вносить изменения и дополнения в действующее законодательство. Задачей суда является применение существующих норм, а не изменение их путем манипуляции со смыслами высказываний.

Существенными в показаниях инспектора Зарубина и свидетеля Салтымакова следовало признать лишь те факты, которые не касаются интерпретации ими положений закона. В соответствии со статьей 69 ГПК РФ, не являются доказательствами сведения, сообщенные свидетелем, если он не может указать источник своей осведомленности. В материалах дела отсутствуют данные об основаниях, на которых инспектор Зарубин и свидетель Салтымаков заявили, что обгон был совершен именно в конце подъема, а не просто в его верхней части, и что видимость на этом участке дороги следует считать ограниченной именно в том смысле, в каком она упоминается в пункте 11.5 ПДД.

В целом, при рассмотрении данного дела об административном правонарушении обеими судьями было уделено непропорционально большое внимание тому, кем и что было сказано или написано. Между тем, в деле имеются все необходимые объективные данные и ссылки на нормативно-правовые акты, которые следует к ним применить. Показания инспектора Зарубина и свидетеля Салтымакова в части, касающейся непосредственно фактов, правдивы и мною не оспариваются. Я оспариваю лишь их юридическую интерпретацию, произвольно связывающую объективные факты с якобы нарушенными нормами закона.

В своем решении судья Митрофанова в отношении моих показаний заявляет: "Он считает, что дорог с неограниченной видимостью не существует". Однако, данное утверждение о видимости является общеизвестным фактом, непосредственно вытекающим из геометрии, и сомнения судьи в этом факте заставляют предполагать ее неграмотность в этом вопросе.

При отсутствии в ПДД объективного определения ограниченной видимости любой участок любой дороги может быть назван "участком с ограниченной видимостью". Такой подход порождает хаос и непредсказуемость, поэтому недопустимо применять подобную норму закона в условиях отсутствия на участке дороги дополнительных средств регулирования, способных (и призванных) устранить неопределенность. В данном же случае имеет место неустранимая неопределенность, поэтому здесь должны применяться положения статьи 1.5 КоАП РФ.

Судья Митрофанова в ходе заседания согласилась с моей оценкой формулировки пункта 11.5 ПДД, как неоднозначной и допускающей произвольное толкование. Тем не менее, вместо того, чтобы применить указанную выше норму КоАП, она предложила мне самому обратиться в органы законодательной власти, чтобы устранить данную неоднозначность. Таким образом, ответственность за упущения законодателя судьей была фактически возложена на меня.

Из примерно 50 минут судебного заседания около 20 минут были потрачены судьей Митрофановой на чтение вслух полного текста моей жалобы, в чем не было никакой реальной необходимости, ввиду отсутствия других заинтересованных лиц, незнакомых с текстом жалобы. Сочтя необходимым соблюсти требования статьи 30.6 КоАП, которая предписывает огласить жалобу в процессе ее рассмотрения, и потратив значительную часть времени заседания на совершение бессмысленных и бесполезных действий, судья Митрофанова нашла возможным пренебречь гораздо более важными и значимыми для объективного рассмотрения дела положениями КоАП, необходимость соблюдения которых также установлена законом.

В ходе судебного заседания судья Митрофанова продемонстрировала свое личное предубеждение к водителям автомобилей иностранного производства. Узнав, что я привлекался к административной ответственности по причине незначительного превышения скорости, судья сказала в мой адрес примерно следующее: "Скорость превышали - значит, гоняете на своей иномарке, да еще и по тротуарам!". Такое отношение допустимо для обывателя, но совершенно недопустимо для юриста, тем более - для судьи, в силу своего положения обязанного быть беспристрастным и действовать исключительно на основании закона.

Считаю, что поверхностное и неквалифицированное рассмотрение дела в обоих случаях явилось следствием некомпетентности судей Свириной и Митрофановой в вопросах дорожного движения. Однако, дорожное движение - такая же отрасль права, как брачно-семейное, жилищное или любое другое законодательство, и любой судья, уполномоченный рассматривать дела о дорожном движении, обязан иметь в этой области достаточную компетенцию. В противном случае судья неспособен объективно и законно рассмотреть дело, принимая решения, заведомо не соответствующие фактическим данным и положениям закона.

Прошу отменить решение судьи Митрофановой об отказе в удовлетворении жалобы, как неправомерное и основанное на поверхностном анализе материалов дела. Также прошу передать данную жалобу на рассмотрение судье, имеющему достаточные познания в правовой стороне дорожного движения, и имеющему, по возможности, личный опыт вождения автомобиля, чтобы он мог самостоятельно, объективно и квалифицированно оценить представленную в деле ситуацию.

Музыченко Е.В.