В суд Ленинского района г. Новосибирска
630035, Новосибирск, ул. Титова, 184

от гражданина Музыченко Евгения Викторовича,
проживающего по адресу: 630052, Новосибирск, ул. xxx, xxx-xxx, привлекаемого к административной ответственности
по делу N 3м - 33/2003

Жалоба на постановление по делу

Обжалуются действия Свириной Валентины Михайловны, мирового судьи 11-го судебного участка Ленинского района г. Новосибирска. С вынесенным судьей постановлением не согласен, считаю его незаконным и необоснованным по изложенным ниже причинам.

11 мая 2003 года, в Кемеровской области, управляя принадлежащим мне автомобилем, я был остановлен инспектором ГИБДД Зарубиным, который возбудил в отношении меня дело об административном правонарушении по статье 12.15 ч. 3 КоАП РФ. В ходе беседы инспектор путем искажения фактов сумел добиться от меня признания события нарушения мною Правил дорожного движения (далее в тексте - ПДД). В разделе объяснений протокола я записал, что не согласен с квалификацией нарушения по статье 12.15 ч. 3. Кроме этого, я записал в протоколе просьбу о рассмотрении дела по месту жительства (г. Новосибирск, Ленинский район). Впоследствии, изучив обстоятельства дела, я пришел к выводу об отсутствии события правонарушения, и ожидал рассмотрения дела, чтобы представить на нем свои письменные объяснения.

В ходе двух заседаний, состоявшихся 26 и 27 июня 2003 г., судья Свирина дело по существу не рассматривала. Вопросы, заданные ею мне, относились преимущественно к тому, привлекался ли я ранее к административной ответственности, был ли лишен права управления транспортным средством и т.п. Я подробно изложил в письменной форме свои возражения против формулировки обвинения, основанной исключительно на субъективных впечатлениях и убеждениях инспектора Зарубина и свидетеля Салтымакова, привел для удобства изучения материалов ссылки на положения общероссийских нормативно-правовых документов (Правила дорожного движения (ПДД), ГОСТ 23457-86). Несмотря на это, судья Свирина сообщила, что не разбирается в этих вопросах, и для вынесения постановления ей вполне достаточно только протокола с формулировкой обвинения. По словам судьи Свириной, свою задачу она видит исключительно в выборе меры наказания по материалам, представленным органами ГИБДД, априорно считая их достоверными и не противоречащими закону.

На мой вопрос о том, в чьей компетенции находится всестороннее изучение обстоятельств дела, судья Свирина неоднократно отвечала, что мне следовало "обжаловать протокол об административном правонарушении". Я не вполне понимаю, на основании каких положений закона мне следовало "обжаловать протокол", когда, в соответствии со статьей 25.2 КоАП РФ, я имею право лично участвовать в рассмотрении дела и давать объяснения в отношении его обстоятельств. На основании статьи 1.5 КоАП РФ я не обязан доказывать свою невиновность.

Более того, я не усматриваю оснований, по которым факт возбуждения данного дела мог бы быть обжалован в соответствии с законом "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан". Из того, что КоАП РФ использует прилагательное "привлеченное" лишь в отношении исполнения вступивших в силу постановлений, а в отношении производства по делу - прилагательное "привлекаемое", вытекает, что в настоящее время я не являюсь лицом, привлеченным к ответственности. Непосредственно возбуждением данного дела мои права и свободы нарушены не были. Следовательно, у меня не было законных оснований обжаловать сам факт возбуждения дела.

В процессе рассмотрения дела судья Свирина не производила, как того требует статья 26.11 КоАП РФ, всестороннего, полного и объективного исследования всех обстоятельств дела в их совокупности. В ответ на мои неоднократные просьбы о рассмотрении дела по существу судья Свирина отвечала, что моя виновность бесспорно доказана имеющимся в деле протоколом, в то время, как статьи 1.5 и 26.1 КоАП РФ требуют устанавливать виновность или невиновность в процессе рассмотрения дела.

Таким образом, протокол инспектора Зарубина и объяснение свидетеля Салтымакова, основанные на личных, субъективных убеждениях и произвольной интерпретации требований ПДД, были сочтены судьей Свириной безусловно достоверными и не нуждающимися в проверке на соответствие положениям закона. Этим материалам было присвоено заведомо более важное значение в деле, нежели моим объяснениям, основанным на конкретных положениях общероссийских нормативно-правовых актов. Такое отношение к доказательствам является нарушением статьи 26.11 КоАП РФ, где сказано, что никакие доказательства не могут иметь заранее установленную силу.

В мотивировочной части постановления, вынесенного судьей Свириной, приводятся лишь фрагменты из материалов со стороны ГИБДД со ссылками на ПДД и КоАП; из всех объяснений с моей стороны упомянуто лишь о самом факте отрицания вины. Предполагаю, что материалы ГОСТ 23457-86, на который я ссылаюсь в своем объяснении, и который играет ключевую роль в рассматриваемом деле, судьей не изучались вообще.

Также судья Свирина, несмотря на мои объяснения, оставила без внимания факт очевидной неоднозначности формулировки пункта 11.5 ПДД о запрете обгона в конце подъема и других участках дорог с ограниченной видимостью. Более того, предполагаю, что судья Свирина формально отнеслась к показаниям свидетеля Салтымакова, заявление которого почти дословно повторяет формулировку пункта 11.5. Возможно, что сам факт этого текстуального подобия судья Свирина сочла достаточным для доказательства нарушения правил обгона.

Таким образом, вынесенное судьей Свириной постановление по данному делу, налагающее на меня наказание в виде административного штрафа, основано не на всестороннем исследовании всех обстоятельств дела в их совокупности, как того требует статья 26.11 КоАП РФ, а на безусловном доверии к мнению должностных лиц ГИБДД. Считаю, что судья Свирина при рассмотрении дела грубо нарушила положения закона, что привело к вынесению необоснованного и несправедливого решения.

Статья 23.1 КоАП РФ определяет, что дела о правонарушениях в области дорожного движения, предусмотренных рядом статей главы 12 КоАП РФ, рассматривают судьи, в том числе мировые. Отсюда следует, что судья, рассматривающий дело, должен руководствоваться Федеральным Законом "О безопасности дорожного движения" и непосредственно связанными с ним нормативно-правовыми документами, каковыми являются Правила дорожного движения и государственные стандарты, регламентирующие применение технических средств регулирования, в частности - ГОСТ 23457-86.

При недостаточности личных познаний судьи в вопросах организации дорожного движения статьи 25.8 и 25.9 КоАП РФ дают ему возможность привлечь для исследования обстоятельств лиц, обладающих специальными познаниями - специалистов и экспертов, чего при рассмотрении данного дела сделано не было.

Для облегчения рассмотрения дела по существу привожу ниже развернутый анализ нормативно-правовых документов в области дорожного движения. Данный анализ имеет целью показать, что сведения, приведенные в деле со стороны ГИБДД и направленные на доказательство моей вины в административном правонарушении, основаны целиком на пристрастном истолковании неоднозначной формулировки пункта 11.5 в ПДД против меня. Неоднозначное истолкование стало возможным в условиях отсутствия на указанном участке дороги дополнительных средств организации дорожного движения, которые могли (а возможно - что и должны) быть применены органами ГИБДД для устранения этой неоднозначности, а следовательно - для повышения безопасности движения.

В анализе показано, что условиях отсутствия точных указаний относительно режимов движения, которые могли бы дать соответствующие дорожные знаки и разметка, будь они применены, водитель и инспектор ГИБДД вынуждены оценивать ситуацию субъективно. Практика показывает, что водители в подобных случаях стараются исходить из условий безопасности движения, а сотрудники ГИБДД - главным образом из возможности привлечения водителей к административной ответственности. Истолкование неоднозначных, субъективных данных против водителя недопустимо, в соответствии со статьей 1.5 КоАП РФ. Чтобы возбуждение дела о правонарушении было правомерным, сотрудник ГИБДД обязан однозначно и бесспорно убедиться в наличии состава правонарушения и виновности водителя, чем инспектор Зарубин, возбудивший данное дело, пренебрег, не представив достаточных данных, как того требует статья 28.1 КоАП РФ.

Любой гражданин должен иметь возможность самостоятельно оценивать соответствие своего поведения положениям закона и уметь отличать допустимое поведение от противоправного. Конституция РФ в статье 49 и КоАП РФ в статье 1.5 дают в этом гражданину преимущество перед государством: в случаях, когда положения закона не позволяют сделать вывод о бесспорной виновности гражданина, он считается невиновным.

Положение пункта ПДД 11.5, нарушение требований которого вменяется мне в данном деле, изложено в следующей формулировке: "Обгон запрещен ... в конце подъема и на других участках дорог с ограниченной видимостью с выездом на полосу встречного движения".

Прежде всего нужно отметить, что дорог с неограниченной видимостью не существует. Любая дорога не может быть видима дальше линии горизонта, а на большинстве дорог видимость ограничивают факторы, расположенные гораздо ближе к наблюдателю. Поэтому понятие ограниченной видимости не имеет смысла в отрыве от конкретного расстояния, на котором должна быть обеспечена видимость. Например, крутой поворот дороги является фактором, ограничивающем видимость на самом повороте и в непосредственной близости от него, однако на прямых участках дороги до и после поворота видимость может быть ничем не ограничена на значительных расстояниях. Таким образом, понятие ограниченной видимости должно обязательно применяться вместе с конкретным минимальным расстоянием, на котором должна быть обеспечена видимость дороги, в противном случае оно не может являться объективным.

Пункт 11.5 ПДД не содержит конкретного расстояния видимости, отчего формулировка этого пункта допускает неоднозначное, произвольное истолкование. Для сравнения, пункты 8.11 и 12.4 (не относящиеся к данному делу) указывают минимальные расстояния видимости, поэтому столь же произвольно истолкованы быть не могут.

Под выражением "участок дороги с ограниченной видимостью" без указания минимального расстояния можно понимать как участок значительной протяженности (2-3 км и более) на котором в пределах расстояния, доступного взгляду, пусть и очень далеко, имеется поворот или выпуклый перелом, так и сравнительно короткий (100-200 м) участок с такими же характеристиками. В первом случае угрозы безопасности дорожного движения из-за ограничения видимости не возникает, во втором она может быть значительной. В реальной ситуации видимость оценивается, исходя из обстановки и планируемых действий.

Понятие "конец подъема" также не имеет привязки к конкретным дорожным условиям. Считать концом подъема непосредственно его наивысшую точку (вершину) в контексте данного пункта ПДД нельзя, поскольку в этой точке видимость дороги не ограничивается выпуклым переломом ее продольного профиля. Видимость ограничивается лишь на некотором удалении от вершины подъема, причем вначале с удалением от вершины расстояние, на котором дорога хорошо видима, уменьшается, а затем начинает увеличиваться.

Таким образом, концом подъема следует считать некоторый его участок вблизи вершины. Однако, в ПДД не определяются местоположение и протяженность этого участка, равно как и то, зависят эти параметры от характеристик самого подъема (его протяженности, крутизны, профиля и т.п.), или же они одинаковы на любом подъеме.

Дорожный знак 1.14 "Крутой подъем", на который ссылается инспектор Зарубин в составленном им протоколе, может указывать водителю лишь на крутизну и, возможно, протяженность подъема. Данный знак не дает водителю никакой информации о реальном профиле подъема и расстоянии видимости дороги на различных его участках.

Из геометрии известно, что расстояние видимости дороги зависит не только от положения транспортных средств относительно выпуклого перелома продольного профиля, но и от крутизны подъема, радиуса его закругления и других факторов. Например, при одинаковых расстояниях до вершины подъема дорога на более крутом подъеме будет хорошо видима на меньшем расстоянии, нежели на более пологом. Следовательно, обгон в непосредственной близости от вершины подъема небольшой крутизны может оказаться безопаснее, чем обгон на большем расстоянии от вершины более крутого подъема. Все эти факторы невозможно заранее учесть в ПДД, их может определить только сам водитель непосредственно в конкретной дорожной обстановке.

Пункт 11.1 ПДД требует: "Прежде чем начать обгон, водитель обязан убедиться в том, что полоса движения, на которую он намерен выехать, свободна на достаточном для обгона расстоянии и этим маневром он не создаст помех встречным и движущимся по этой полосе транспортным средствам". Как видно, здесь тоже не определено точное расстояние, поскольку транспортные средства движутся с различными скоростями, и невозможно заранее определить (а тем более - измерить) необходимые расстояния видимости. В моем случае все требования безопасности были соблюдены.

Добавлю, что мнение свидетеля Салтымакова о том, что обгон имел место в конце подъема и в условиях ограниченной видимости, основано исключительно на его личном, субъективном анализе дорожной обстановки. Управляя автобусом, технические характеристики которого (размеры, скорость, динамика, маневренность, обзорность с места водителя и т.п.) значительно отличаются от характеристик легкового автомобиля, которым управлял я, свидетель Салтымаков был в состоянии адекватно оценивать дорожную обстановку лишь в отношении своих собственных действий. В своем объяснении свидетель Салтымаков, по сути, просто повторил формулировку пункта 11.5 ПДД, которая, как показано выше, не является очевидно однозначной. Само по себе текстуальное подобие заявления свидетеля формулировке пункта 11.5 ПДД не может являться надлежащим доказательством факта нарушения правил обгона.

Пункт 1.3 ПДД обязывает участников дорожного движения "знать и соблюдать относящиеся к ним требования Правил, сигналов светофоров, знаков и разметки, а также выполнять распоряжения регулировщиков". Таким образом, нормы, изложенные в ПДД, в сочетании с со средствами регулирования дорожного движения - светофорами, дорожными знаками и дорожной разметкой - должны образовывать целостную и непротиворечивую систему норм и правил, понятную всем участникам дорожного движения.

Правила применения дорожных знаки (Приложение 1 к ПДД) и дорожной разметки (Приложение 2), устанавливает действующий ГОСТ 23457-86 ("Технические средства организации дорожного движения. Правила применения", редакция от 22.06.2000). Федеральный Закон РФ "О безопасности дорожного движения" в статье 5 определяет: "Обеспечение безопасности дорожного движения осуществляется посредством ... разработки и утверждения в установленном порядке законодательных, иных нормативных правовых актов по вопросам обеспечения безопасности дорожного движения: правил, стандартов, технических норм и других нормативных документов".

Указанный ГОСТ 23457-86 содержит положения, позволяющие органам ГИБДД (а в большинстве случаев - обязывающие их) применять необходимые технические средства регулирования, исключающие субъективную, произвольную трактовку положений ПДД, и вводящие строгие и однозначные правила и режимы движения на участках дорог.

Как показано в моих письменных объяснениях, представленных судье Свириной при рассмотрении дела, ГОСТ 23457-86 обязывает применять на участках дорог, где обгон запрещен безусловно, дорожный знак 3.20, а на участках, где запрещен выезд на сторону встречного движения - разметку 1.1, 1.3 или 1.11. Формулировки "знак 3.20 должен применяться" и "разметка 1.1 (1.11) должна наноситься" устанавливают обязательность применения данных технических средств регулирования в указанных условиях, в отличие от формулировок "может применяться", используемых в ГОСТ 23457-86 для обозначения возможных, но необязательных условий применения.

Исходя из того, что ни дорожные знаки 3.20, ни какая-либо дорожная разметка на участке дороги, где я произвел обгон, не применялись, и какие-либо ссылки на них в материалах дела отсутствуют, можно заключить, что оценка расстояния видимости на этом участке отнесена к компетенции водителя. Если органы ГИБДД считают иначе - их прямой обязанностью является применение на данном участке указанных технических средств регулирования, как того требует статья 10.9 Закона "О милиции": "Милиция в соответствии с поставленными перед ней задачами обязана... осуществлять государственный контроль и надзор за соблюдением правил, стандартов, технических норм и других нормативных документов в области обеспечения безопасности дорожного движения".

Таким образом, выводы суда не соответствуют материалам дела. Постановление вынесено без надлежащего изучения вопроса о наличии события правонарушения и моей виновности в его совершении. Прошу отменить постановление, вынесенное судьей Свириной, как необоснованное.

Музыченко Е.В.